Вчера поздно вечером гулял по городу. Один. Шёл по нашей улице. Она у нас длинная. Было тепло, и не хотелось спать. Я купил мороженое, просто шел и смотрел на неоновые вывески, на совсем молоденькие пары гуляющие за руку, на проезжающие машины, на парней с девчонками в скверике на лавочках, пьющих вино прямо из горлышка.
Нет, это не хмурые алкаши, это просто весенние молодые люди, у которых все начинается, у которых пока нет забот, которые смеются, и которым хорошо.
Я смотрел на окна домов, где живут судьбы, я смотрел на деревья, на ветках которых уже завелись предвестники первых клейких листиков.
И я не ощущал себя человеком за полтинник. Мне говорят, что я должен измениться. Мне говорят, что я должен одеться по-другому, говорить по-другому, писать другое, воспринимать этот мир по-другому, дышать по-другому.
А я не могу. А главное, не хочу.
Я иду по весеннему городу и ничуть не вижу разницы между мной сегодняшним и мной тридцать или даже больше, лет тому назад.
Я также шел тогда по апрельскому городу. Правда это был совсем другой город, намного меньше. Маленький и игрушечный. Я шел по ночному городу от маленького частного дома на маленькой улице Ленинградская, где жила девочка Катя. Я шел через весь город домой. И ощущал себя абсолютно точно также. И также был весна. И также всё только начиналось. Не у других, у меня.
Нет, я понимаю, что время не неумолимо. Я тогда был, пожалуй, разве что здоровее.
Когда-нибудь все мы уйдем из этого мира. Я знаю, не все любят говорить про это, но что поделать, если это так. И огорчаться глупо. Так вот, если кто-то там всё-таки управляет кнопкой нашего выключения, то будь человеком, не жми мою кнопку весной. Дай пройтись по ночному городу. Не важно какому. Этому, другому, вообще никакой разницы. Мороженое сожрать дай. Подышать этим апрельским воздухом дай. Почувствовать себя двадцатилетним влюбленным идиотом тоже дай. Дай сдохнуть с надеждой на то, что смерти нет.
А потом жми, раз уж так хочется. Не жалко. Апрель останется со мной. И мороженое.